Королеву проводили в ее дворец, а папа вместе со своими кардиналами поехал верхом вместе со Старым Белым Королем до моста через Тибр. […] После этого Старый Белый Король со всеми своими людьми проехал по городу Риму до церкви святого Иоанна на Латеранском холме, во всем своем королевском достоинстве, с великолепной короной на главе, и держал золотую розу, которую ему подарил папа, в правой руке. Стечение народа было огромное […]. Перед королем бросали в толпу много денег, чтобы королю было место проехать. И когда король прибыл к церкви святого Иоанна, его ввели в церковь, и там над ним пели и читали молитвы. После этого король снова поехал в собор святого Петра, и тут королевское бракосочетание окончательно завершилось. И когда оно было окончено, король со всеми своими людьми отправился в папский дворец. И точно так же его супругу, Королеву, со всеми ее женщинами и девицами, привели в тот же дворец 159 .
Город как застроенная среда в рассказах о церемониях и шествиях почти не виден; иногда даже наоборот, он сознательно задрапирован и превращен в нечто, подобное не-городу: когда Максимилиан и его будущая супруга Мария прибыли в Гент, «все улицы в городе были засыпаны зеленой травой и обставлены зелеными пальмами, от одного дома к другому были натянуты зеленые ветви самшита, а дома завешены роскошными тканями. На каждой улице были сделаны гербы короля и королевы» 160 . Такое описание городского пространства как преображенного в подобие леса или сада связано, естественно, с тем, что пребывание венценосных героев в нем являет собой экстраординарное событие, праздник, а будничная жизнь города рассказчика не интересует.
Экстраординарность эта, впрочем, сама по себе примечательна. На первый взгляд, переход от будничного к праздничному совершается в городах, если верить повествованию, почти мгновенно: «Когда женитьба Молодого Белого Короля и Молодой Королевы Огнива 161 была решена, на другой день главная церковь города была украшена самым прекраснейшим образом» 162 . Такая быстрота преображения может быть истолкована как признак того, что все необходимое для него держится наготове: многочисленные роскошные ткани, которыми завешиваются стены домов и церквей, подобны праздничной одежде, которую люди хранят в сундуках и могут быстро вынуть и надеть, узнав о предстоящем торжестве даже незадолго до его начала. Относительно зеленых ветвей и пальм, правда, трудно предположить, что они были всегда под рукой, да и сооружения вроде турнирных арен и фонтанов с вином не возводятся в одночасье, но автору явно важно подчеркнуть не длительную и тщательную подготовку к празднику, а его как бы спонтанное, мгновенное начало и всеобщий охват. Такие словно по волшебству возникающие публичные праздники – черта не столько городского, сколько придворного быта, перенесенная в иное пространство, где в данный момент находится двор. Города (в котором всеобщие праздники были подчинены календарному циклу, а если справлялись по особым поводам, то готовились загодя) рассказчик, глядящий глазами придворного, не видит – или не показывает читателю: городское пространство в этом тексте – это сцена, или, точнее, ряд сцен, на которых разворачиваются интересующие рассказчика события придворной жизни. Единственные элементы застройки, называемые по именам, – это церкви, и то не во всех случаях: иногда, как в вышеприведенной цитате, автор довольствуется указанием на то, что это была «главная церковь города». Исключение составляет Рим, в котором автор приводит название реки и пару других топонимов.
При описании придворных церемоний изменяется функция времени в рассказе: из нейтрального интервала в столько-то дней оно превращается в плотно заполненное впечатлениями время событий. Важно при этом отметить, что события эти – не случайные происшествия, а срежиссированные действа, цель которых – воздать честь и доставить удовольствие персонажам рассказа:
На следующий день Молодая Королева c большим достоинством, изяществом и пышностью была препровождена из королевского замка вниз в город, во дворец посреди города, и во время этого шествия было много прекрасных веселых игрищ. В частности, когда королева проходила мимо большой церкви, на колокольне этой церкви было с удивительным человеческим искусством устроено такое приспособление, что с нее по воздуху спустился к Молодой Королеве юноша, наряженный ангелом, и преподнес новобрачной королеве золотой венец, и в воздухе он пел […]. Там же был устроен град или райский сад, из которого, в высоте, из окна башни, появился юноша в виде ангела и принес в позолоченном тазу розы, и бросал эти розы на голову королеве. […] Потом королеву два ее брата-короля повели дальше. Там было обустроено место, где собралось множество народа, мужчин и женщин, и там благородный доктор произнес прекрасную проповедь, или речь, на полчаса, воздавая честь и хвалу обрученной королеве, и провозгласил народу, почему она была достойна всяческой славы, похвалы и чести. И там было столько людей, одетых в великолепные королевские одежды и доспехи, сколько было королей у нее в роду. Там же один весьма знаменитый доктор во всеуслышание и очень изящно рассказывал обо всех высоких и суровых подвигах, битвах и деяниях этих королей […] Неподалеку от того места был фонтан, искусно сделанный, из него текла вкусная розовая вода для услады и отрады людей. Там же был зверинец со множеством разнообразных диких зверей. А потом королева пришла в такое место, где перед нею сидели тринадцать пророков, одетых по обыкновению пророков, и у каждого в руках книга, и они прорицали много хорошего про жениха и невесту. И так обрученная королева с королем и королевой, ее братьями и сестрами, и всеми рыцарями в тот день переезжала верхом от одного места к другому, и весь народ, которого было там более двадцати тысяч, следовал за ними, и все эти вещи слышал и видел. И длилась эта процессия весь день, с утра до ночи. На другой день светлейший правящий король того королевства приказал устроить множество прекрасных танцев на улицах перед дворцом, в котором находилась обрученная королева.
В отличие от путешествия между городами общей чертой времени и пространства внутри города (и/или на ближайшем к городским границам участке дороги, по которой венценосные герои подъезжают к городу) в церемониальных ситуациях является иерархизирующая функция. Расположение участников и порядок их движения описываются автором очень четко и подробно; каждый момент и каждая точка имеют свой ранг в придворном церемониале:
Вот как красиво [ехал король на турнир]: впереди ехал очень красивый юноша в очень красивом уборе на высоком коне, покрытом золотым покрывалом. За ним следовала красиво украшенная повозка. На ней были шлем, щит и копье для боя и скачек. Затем ехали верхом двенадцать рыцарей в доспехах, и лошади их были весьма украшены. У каждого рыцаря было пятеро слуг, на конях, с украшениями, они везли копья и прочее убранство для скачек и боев. После них ехали двенадцать герольдов в своих одеждах и искусных табардах, потом трубачи с фанфарами и дудари, диковинно украшенные. Потом ехал верхом правящий король в своем особом красивом доспехе, а за ним на конях следовали шестеро юношей в золоте и серебре, прекрасно одетые. И вот в таком порядке король ехал по городу, к деревянному дворцу с двумя высокими башнями, построенному специально для этой забавы. А кровля этого дворца была сделана из кусков хорошей серой и черной материи, отделанной золотом и серебром.
Кульминационные моменты рассказа связаны с сакральными местами в городе, где достигает кульминации церемониальная функция пространства, – такова встреча Фридриха III и папы римского, предшествующая венчанию и коронации: