Что же произошло? И почему московские неофициальные городские изображения в принципе важны для понимания городской историчности, которой посвящена эта книга? Рискнем предположить, что наш текст, написанный летом 2018 г., может рассматриваться как историческое свидетельство, как своего рода гео– и темпоральная метка для тех, кто будет изучать историю московского уличного искусства, граффити, а также менее заметных, но от этого не менее значимых городских визуальных форм. Сосредоточиваясь на городской образности, мы не рассматриваем ее как нечто изолированное и самоценное и не хотим превращать этот текст в классическую музейную экспозицию с картинами, а в нашем случае с уличными изображениями, размещенными в хронологическом порядке. Городские визуальные формы представляют для нас интерес как индикаторы состояния городской коммуникации, как лакмусовая бумажка, которая проявляет ее основных участников и их отношения. Этот текст фиксирует переломный момент в истории московской городской коммуникации, связанный с программой благоустройства городской среды, в ходе реализации которой стало очевидным многократное усиление позиций городских властей и вытеснение других участников – небольших бизнесов, различных групп горожан, уличных художников – в «слепую зону», лишение их возможности полноправного обсуждения актуальной ситуации в городе и городских проблем, оспаривания решений власти. Внимание к историчности, помимо прочего, подразумевает чувствительность к городской темпоральности – ощущению времени, воплощенному в материальных и нематериальных городских формах. Для нас Москва в 2018 г. воплощает конфликт «вечного» и «сиюминутного». И если первое воплощается в дорогостоящих и долговременных элементах городской среды (гранитных мостовых, системах освещения, реставрациях фасадов, устраняющих дух времени), масштабных политиках городского преобразования, в своей ориентированности на будущее теряющих важность настоящего, то второе, «сиюминутное», помимо прочего, находит отражение в неофициальных уличных изображениях, вызывающих острые обсуждения горожан и неудобные вопросы к городским властям, а тем самым возвращающим значимость городской жизни в настоящем.

Вернемся к вопросу – почему граффити и стрит-арт к 2018 г. оказались в столь уязвимом положении?

Неофициальные изображения и «чистый» город: реформирование городского пространства Москвы

Ухудшение положения стрит-арта и неофициальных изображений в целом произошло на фоне и во многом благодаря резкому изменению городской среды. И москвичи, и многочисленные гости чемпионата мира по футболу – главного городского события 2018 г. – единодушно признают, что «Москва за последние годы изменилась, возможно, больше, чем любой другой европейский город» 908 . Восторженные отзывы приезжих – «современный город с приятным центром» 909 , «город, превзошедший ожидания», «очень чистый город» 910 , «завораживающая архитектура и старые здания» 911 – позволяют в полной мере ощутить отличия Москвы 2018 г. от «серых асфальтных джунглей» начала 2000‑х 912 .

Столь резкое изменение города в значительной мере результат программы «Моя улица», инициированной московскими властями в 2015 г. и на несколько лет превратившей город в большую стройку 913 . Своим планированием и реализацией программа проявила и закрепила коммуникацию «от властей – горожанам» как основной стиль управления и городского взаимодействия: городские власти предлагали горожанам действовать в заданных обстоятельствах, а не сомневаться в них 914 . Практически единственным каналом обратной связи между горожанами и властями по поводу происходящих изменений стали созданные городской администрацией интернет-портал и мобильное приложение «Активный гражданин».

Название программы «Моя улица» и ее цель – создать «комфортную городскую среду» и превратить Москву в «город, комфортный для жизни», – звучат иронично по отношению к изменениям, происходящим в городе. За небольшим масштабом (улица) и ориентированностью на горожан (моя) скрываются внушительный масштаб преобразований городской среды и глобальность намерений городских властей. В реальности программа предусматривает обновление широкой сети городских улиц: расширение пешеходных зон, ремонт фасадов зданий и переделку освещения, создание новых и совершенствование старых публичных пространств – парков, скверов, набережных. Масштаб изменений исчисляется десятками отремонтированных улиц в центре города (около 200), миллионами квадратных метров уложенной тротуарной плитки, тысячами посаженных деревьев. Глобальность амбиций программы заключается в очевидном стремлении московских властей добиться международного признания и включения Москвы в число ведущих мегаполисов мира по качеству инфраструктуры и организации городского пространства. Город становился глобальным благодаря усилиям тридцати международных архитектурных бюро и российских городских планировщиков 915 . Рекордные траты на благоустройство 916 увеличили и без того впечатляющий отрыв Москвы от других российских городов и заявили о ней как о городе, вступившем в соревнование с мировыми столицами и несопоставимым с российскими мегаполисами.

Итогом этой деятельности стали городские пространства без «особых признаков» – стандартное уличное оформление в глобальном стиле. Мы полагаем, что масштабные преобразования городской среды, вызвавшие летом 2018 г. неподдельное удивление многочисленных приезжих, являются контекстом, во многом определяющим (и ограничивающим) существование и восприятие граффити и стрит-арта в современной Москве. К числу наиболее важных факторов, влияющих на существование уличных изображений, мы относим: 1) усиление контроля городской визуальной среды (с сопутствующим уменьшением разнообразия и абсолютизацией «чистоты»); 2) увеличение регламентации публичной коммуникации; 3) создание новых режимов городской темпоральности.

Москва – город для взгляда

Базовым эстетическим принципом глобализирующейся Москвы стала максима «лучше меньше, да лучше», ратующая за уменьшение разнообразия визуальных форм. Из множества визуальных языков и форм, с помощью которых говорит современный город и особенно его центр 917 , в Москве за последние три года был практически исключен язык уличной рекламы 918 , а также взят под контроль архитектурный язык. Радикальным примером подобного контроля можно считать событие, которое вошло в городской фольклор как «ночь длинных ковшей»: уничтожение экскаваторами в течение одной ночи в феврале 2016 г. 919 десятков небольших построек – киосков, кафе, торговых рядов, стихийно появившихся еще в 1990‑е возле станций метро. Одной из озвученных причин сноса, помимо борьбы с незаконными постройками, было стремление городских властей открыть вид на исторические павильоны станций московской подземки, сделать их доступными взгляду. Общая «расчистка» города от малых архитектурных форм не только ударила по мелким частным собственникам и бытовым удобствам граждан, но и привела к уменьшению числа подходящих поверхностей для неофициальных уличных изображений. Приведем свидетельство одного из самых известных московских стрит-артистов Кирилла Кто, прославившегося в 2010‑е своими философскими надписями и арт-проектами в центре Москвы: