Нарратив бидермейера: город как аттракцион
Уже не путевой справочник, а настоящий путеводитель по Эрлангену, отвечающий современным критериям этого жанра и совершенно лишенный следов влияния аподемики, предстает нашим глазам в виде карманной брошюры с красноречивым названием «Эрланген в жилетном кармане. Дружелюбный проводник по городу и университету, любезно предложенный дорогим гостям 100-летнего юбилея», изданной анонимно в 1843 г. и переизданной с изменениями два года спустя. Востребованность такого издания была обусловлена проведением в Эрлангене масштабных торжественных мероприятий, связанных со 100-летним юбилеем местного университета. Именно это определило формат изложения: существенно меньший по объему, чем справочник Фика, путеводитель рассчитан на максимально широкую целевую аудиторию и структурирован в точном соответствии с нуждами читателя/пользователя, прибывшего в город на краткий промежуток времени и желающего познакомиться с основными его достопримечательностями.
Специфика путеводителя отражена уже в его композиции. В брошюре девять глав: «Общие сведения», «Советы приезжим», «Архитектура и искусство», «Публичные учреждения и медицинская служба», «Союзы и общеполезные учреждения», «Промышленность и ремесла», «Окрестности Эрлангена» и «Последний взгляд назад». Нетрудно увидеть, что эта композиция точно отражает основные этапы освоения города праздным посетителем: сначала заочное знакомство с общими сведениями, затем ориентация и обустройство на месте, затем осмотр достопримечательностей (с акцентом на архитектурные памятники и произведения искусства), затем в случае необходимости обращение в официальные учреждения (эта глава самая краткая и занимает всего полторы страницы), затем знакомство с местными производствами (прежде всего с целью определения наиболее характерных и ценных локальных товаров для возможного приобретения), затем (при наличии времени) выезд за город и осмотр наиболее примечательных окрестностей и, наконец, отъезд. Замечательно и то, что завершает брошюру поэтическое приложение, куда помещены («для заполнения оставшегося места» 432 , как говорится в примечании) два стихотворения об Эрлангене – песня «Каменный маркграф» уже широко известного к этому времени далеко за пределами Франконии поэта Фридриха Рюккерта 433 и сонет «Окрестности Эрлангена», подписанный инициалами Th. Bl. 434 . В книге, куда ввиду малого формата технически невозможно поместить гравированные виды города, литературным текстам отведена роль своего рода словесных картин, помогающих уже покинувшему город путешественнику оживить в памяти свои впечатления от него.
Ориентация на праздного посетителя-туриста отражается и в содержании и характере изложения. С одной стороны, в нем преобладает концентрация на визуальных образах, с другой – установка на разнообразие впечатлений преимущественно гедонистического характера. Например, вот как в первой главе описывается общий облик города: «С какой бы стороны ты ни разглядывал наш город, он произведет на тебя пусть не грандиозное, но все же свежее и приятное общее впечатление. На небольшом возвышении он разместился между более крупной, протекающей в широкой долине, рекой Регниц и более скромной речушкой Швабах, обосновался и растянулся тут на песке» 435 . За этим замечательным сравнением города с отдыхающим путником, после более чем конспективного изложения основных вех истории города, автор дает описание особенностей его планировки:
Город Эрланген (ок. 900 футов над уровнем моря) состоит из Старого и Нового города, находящихся внутри одной городской стены с двумя главными и шестью дополнительными воротами (Нюрнбергскими, Байрейтскими, Мартинсбюльскими, Кожевническими, Брукскими, Букенхофскими, Зиглицхофскими и Новыми воротами), и нескольких небольших пригородов, и насчитывает в 1060 домах 10 600 жителей, большинство лютеране, а меньшинство – частично гугеноты, частично немецкие реформаты и католики. Новый город застроен совершенно регулярно прямоугольными кварталами и имеет две главные площади (Главный рынок и Дровяной рынок) и три главные церкви – лютеранскую, реформатскую и гугенотскую; Старый город имеет две церкви (протестантскую и католическую). […] Круговой обзор города и наилучшее общее впечатление о нем позволяют получить галереи трех церковных башен. Городская жизнь проходит прежде всего на главной улице, пересекающей город от Нюрнбергских до Байрейтских ворот. На ней располагаются наиболее посещаемые гостиницы, публичные здания, самые востребованные лавки 436 .
Обратим внимание на непосредственный переход от описания структуры застройки к рекомендациям относительно возможности панорамного осмотра и к указанию на основной центр городской жизни, то есть на ту часть города, где можно сразу окунуться в городскую стихию.
Чрезвычайно любопытен и контраст в описании характера местных жителей. Во-первых, в нем совершенно отсутствует локально-патриотическая составляющая (здесь отчетливо сказывается уже сложившееся представление о примате общенационального характера по отношению к чертам локального своеобразия), а во-вторых, оно совершенно не отягощено никакими моральными соображениями и акцентирует только гедонистические:
Эрланген – университетский и ремесленный город. Возникающие отсюда контрасты иногда приводят к небольшим трениям, которые, однако, не нарушают мира в целом. Он несет в своем лоне, в меньшем масштабе, противоречия больших городов: любовь к миру и благочестие, страсть к удовольствиям и презрение к миру. Первоначально довольно сильно заявлявшее о себе различие между французскими переселенцами и немецкими жителями со временем стерлось, и ныне Эрланген имеет характер немецкого города, если не рассматривать свойственные эрлангенцам безобидность и любовь к жизни как все еще сохраняющиеся следы влияния французской крови. И в самом деле, эрлангенец еще не потерял удовольствие от жизни и вряд ли позволит его у себя отнять. Усердно посещая церковь, он не менее усердно посещает и многочисленные места удовольствий. Поводы к музыке и танцам никогда не бывают упущены. И если чулочник – а этот класс населения здесь многочислен – день-деньской сидит, неподвижно скрючившись, за станком, то уж в воскресенье он хочет вкусить настоящей жизни […] И даже баловня муз неуемный нрав юности лишь изредка делает недостойным этого наименования 437 .
Даже городские правила полицейского распорядка подаются исключительно с приятной стороны:
Кто подъезжает к Эрлангену, тот оказывается в гораздо более благоприятном положении, нежели приближающийся к Берлину, а именно: ему вовсе нет нужды гасить при въезде свою трубку или сигару, но он может, ежели захочет, спокойно бродить по улицам, попыхивая. По крайней мере это сладостное право, свободу дымить повсюду, баловень муз еще не дал отнять у себя и сохранил, несмотря на бурные времена, вплоть до сего дня. Уже плененный этим отнюдь не малым преимуществом, ты, любезный мой гость, можешь разместиться в одной из первых гостиниц […] 438 .
Таким образом, с самого начала Эрланген подается в путеводителе как место приятного, беззаботного времяпрепровождения, как пространство досуга.
В соответствии с этой преимущественно гедонистической перспективой организована и информация практического свойства: сведения о гостиницах, гастрономических заведениях, танцевальных залах и балах, извозе и т. п. подаются так, чтобы создать впечатление изобилия возможностей для выбора на любой вкус, причем значительную роль здесь играют визуальные образы. Например, в описании эрлангенских гостиниц вслед за характеристикой сначала наиболее фешенебельных гостиниц Главной улицы, «Золотого Кита» и «Синего Колокола» 439 , а затем чуть менее роскошных «Золотого Лебедя» и «Красного Быка» читателю предлагается характерный пассаж, явно воспроизводящий движение взгляда прогуливающегося и призванный создать эффект «разбегающихся глаз»: